Еще писатель Федор Абрамов писал, что «Слово небезобидно. Слово - дело. Революция - это результат великого выброса в народ слов, начиненных динамитом. Слово может погубить». Таких слов–тротиловых шашек сейчас много разбросано в обществе, их щедро сеют, при этом не забыв оговориться про невозможность раскачивания лодчонки и тому подобное.
Можно все оправдать выборной риторикой, но вся эта календарная политическая канитель пройдет, а смертоносные растяжки останутся, как и обильные минные поля.
Один из самых опасных «динамитных» приемов – нагнетание образа врага. Причем врага как внешнего, так и внутреннего, и любой оппонент автоматически переходит в разряд врага. Здесь важны даже не конкретные политические силы, которые этим спекулируют. Образ врага уже перестал быть уникальным приемом, характеризующим ту или иную партию или общественную группу, он переходит в разряд общеупотребительного, становится общественным трендом. Вопрос даже не в частном, не в обретшем устойчивое сатирическое звучание обороте типа «во всем виноват Госдеп». Образ врага переходит на личности, на конкретного человека, который смог заявить что-то противное течению общего ожидания. Начинается травля, и здесь можно вспомнить историю с Чулпан Хаматовой.
Облученное этим трендом, зараженное этим вирусом общество уже перестает адекватно воспринимать реальность, и весь мир начинает укладываться в рамки дуальной оппозиции: правое – левое, жизнь – смерть, свой – чужой, союзник – враг, где все понятно и однозначно, без пресловутых интеллигентских метаний и сомнений. Мы же все потихоньку превращаемся в старушек, которые в «святой простоте» подкладывают хворост к кострищу Яна Гуса.
Недавно на пресс-конференции свежеутвержденный губернатор Архангельской области Игорь Орлов, рассуждая о перспективах Северодвинска, безусловно, имеющего огромное стратегическое значение для страны, вдруг перешел на обличение внутренних «врагов». Из слов руководителя региона выходило, что любые «упаднические настроения» - это «настроения врагов государства», и, например, «кто пытается проповедовать, что у города нет перспектив, тот пытается этого добиться». Рядом с «врагами» слово «вредители» не было произнесено, но контекст был понятен: во всем виноваты «враги». Еще недавно и представить себе было невозможно подобную риторику из уст крупного чиновника, а теперь, я поймал себя на этом, звучит вполне естественно. Режет слух разве что сатирический оттенок всего, когда начинаешь вспоминать про зловещий жупел вездесущего Госдепа...
Во всех этих репликах еще нет той пламенности и харизматичности, с которой обличали у нас «врагов народа» в середине 20 века, но ничего – лиха беда начало. Идеи из памяток легко проникают в пламенные сердца. И здесь почему-то вспоминается практически классическая статья Максима Горькова с характерным названием «Если враг не сдается - его уничтожают». Как правило, это уже следующий этап, когда риторика о врагах получает кредит доверия.
Традиционно, еще со времен Французской революции, врагами обосновывают массовый террор. В Википедии можно посмотреть, что согласно якобинскому Закону от 22 прериаля II года (10 июня 1794 года) врагами народа объявлялись, в частности, «преследователи и клеветники на патриотов, злоупотребляющие законами революции, обманщики народа, способствующие упадку революционного духа, распространители ложных известий с целью вызвать смуту, направляющие народ на ложный путь, мешающие его просвещению. По этому закону враги народа наказывались смертной казнью». Вполне себе по-революционному. Враг – он, как волк в овечьей шкуре, тщательно маскируется. Поэтому, чтобы его изобличить, нужен донос – это лучшее антивражье средство, в публичном пространстве таким «доносом» может стать просто крик «ату его», но это уже «технические» дебри...
С внешним врагом все просто: еще в силе штампы «холодной войны»: проклятые буржуины, империалисты и прочая военщина, которая, плотоядная, спит и видит, чтобы поработить, расчленить, отхватить кусок нашей славной Отчизны, ну или, по крайней мере, унизить. Хорошо помнится первая половина восьмидесятых, когда после любого пролетевшего самолета над моим городом, я, будучи еще совсем ребенком, готов был увидеть чудесный ядерный гриб, выросший в окрестностях. Кто знает, что это за самолет, гул которого растекается в небе, не исключено, что чужой, вражий летит бомбить. Этот детский страх все еще сидит внутри, его чувствую и, естественно, любая информация о внешних врагах находит плодотворную почву, она уже сидит на подсознательном уровне, остается только подбросить ей немного хвороста.
С врагами внутренними немного сложнее. Их из разряда ближних нужно перевести в дальние, мифологизировать. Например, навязав однозначную историческую мифологему о беспредельных девяностых. Отсюда врагами будут все, кто так или иначе ассоциируется с этим временем: кровожадные олигархи, либералы и всяческие демократы. Элементом вражьего дискурса будет все, то поднималось на знамя в то время. Например, терпимость к иной точке зрения, свобода самовыражения, свобода слова частного человека и в СМИ, тяга к дискуссиям. Кстати, в эти же самые девяностые аналогичный прием использовался и по отношению к советскому прошлому, которое было однозначно заклеймено. К сожалению, именно истории у нас наиболее уязвима к буйства политических бесов, но это немного другая тема...
Однако сейчас пошли дальше. Уже вовсе и нет необходимости навешивать ярлык «либерал» или «красно-коричневый», чтобы создать образ врага. Намечаются ярко выраженные обобщения: враг – любой человек, имеющий иную точку зрения. Он не обязательно должен учиться в США, получать заграничные гранты. Человек становится транслятором иных - «враждебных» идей, и поэтому он враг. В трактовке губернатора Орлова «упаднические настроения» - настроения врага.
Подобные шифры-мины сейчас активно вшиваются в общественное сознание. Но вот если посмотреть на бытовом уровне: кто такой враг? Если всерьез задуматься над этим вопросом, то однозначно, по крайней мере мне, ответить достаточно сложно. Есть оппоненты, недруги, человеческие мрази, с которыми не хочется иметь ничего общего, малоприятные люди, но вот чтобы назвать кого-то врагом... Наличие врага, переживание иного, как врага, принижает самого человека. Называя какого-то малодостойного своим врагом, ты тем самым гиперболизируешь его значение. Из какого-либо ничтожества ты делаешь сверхперсонаж, являющийся носителем тех или иных отвратительных качеств, и если не возвышаешь, то, по крайней мере, ставишь ты его на один уровень с собой. Иногда врагом многие именуют человека через неприятие его социальной функции, но будет ли в этом случае этот индивидуальный человек твоим личным врагом, большой вопрос? Поэтому необходимо осторожно относиться к восприятию иных людей своими врагами.
Враг – это все-таки практически онтологическая метафизическая категория. В христианстве враг – это обозначение дьявола, врага рода человеческого. Наиболее оправдан этот термин в военном противостоянии, ведь именно на войне имеется твой крайний антагонист, речь идет о жизни и смерти, и здесь все достаточно однозначно. Но в бытовой, общественной жизни, распускание вируса «врага» чревато. Это минные поля, по которым рано или поздно сам отправишься прогуляться. В нашем обществе слишком много страха, он сковывает волю и заставляет искать везде происки врагов. Сеятели этих зерен раздора, няньки страха и есть наши главные... нет, не враги, но заблудшие души.
28.02.12 16:06
