Взамен слетевшей рекламы

15 Август 2009

С сайтом творятся какие-то непонятки: щас хотел восстановить рекламный пост про “Чиста пацанскую сказку”, но рисунок отказывается загружаться уже три или четыре попытки.
Но уговоривать срочно раскупить эту беспезды смешную и веселую книжку – как-то надо, поэтому выкручусь с помощью кусочка текста.

- Алё, мюжикь! Вон та шеваль, да, эта, которая ле руж – сколько за нее хочешь?
- Двенадцать. Монсеньер муркотер. – поприжухнув, очень вежливо ответил зыган, мгновенно оставшийся в одиночестве: толпа его соплеменников тут же словно провалилась под землю.

Марат обернулся, заинтересовавшись, что же это там за чудо в перьях нарисовалось и лезет куда не надо – и малость приофигел: к Рыжей, уже практически Маратовской, с деловущим видом приценивалось самое настоящее чудо, причем перьев на чуде влегкую хватало на добрый матрас.
Основная масса перьев располагалась на широких полях шляпы, подколотой слева увесистой рыжей застежкой со впечатляющим булыганом. Не зная местных цен, Марат сориентировался по еще не забытым Гу Ань-Дунским и навскидку определил булыгу минимум в пару сотен, это если быстро и у левого барыги. Под шляпой начиналась заносчивая и какая-то отталкивающе-лисья морда, заканчивавшаяся острой подкрашенной бородкой. Муркорер Его Блатычества не особенно вышел ростом, зато носил на себе целый бюджет небольшого Авторитетства: окромя знатной каменюки на пидорке, рыжье блестело на поясе, на рукояти мойки – длиннющей даже по меркам местных заположняков; рыжевьем была украшена и портупея, не дававшая длинной тяжелой мойке перекосить кавалера набок. Поверх широкой синей безрукавки с гимнастом висело несколько цепур, выглядевших дорого отнюдь не из-за толщины, а из-за тонкой, отнюдь не имирацкой работы. Приглядевшись, Марат охнул: из-под налипшего на шпоры говна опять-таки сверкало золото. Короче, кавалер явно был весьма непрост – об этом молча кричала даже кружевная марочка, выпавшая из-за обшлага кавалера и нечаянно заплющенная его же лайковым сапожком в размешанное множеством ног говно.
Особенно явно это было заметно по повадке: как-то выходило так, что этот пассажир, разряженный словно клоун, вовсе не смахивал на пидараса –вопреки даже крашенной бороде и кружевным оборочкам вокруг сапожных голенищ. По пассажиру вполне отчетливо читались как природная духовитость, так и немалый опыт махания заточками – и все это на фоне совершенного в своей завершенности презрения ко всему и вся; кавалер если и знал, то давным-давно забыл, как это – рылом, да по дощатой стене общественного сортира.

- Камрад, ты эта… – без изысков начал Марат, но был остановлен взглядом, в котором энтомологический интерес был щедро сдобрен усталым осознанием тяжести классового превосходства.
- Мюжик, ты путаешь. – с сожалением оглядывая мятый Маратовский прикид, процедил муркотер, немного задержавшись на месте, где по здешним поняткам полагалось висеть метровой бритве. – Я тебе не камрад, и у меня нет к тебе поручений. Ступай.

Произнесено это было на пять с плюсом – видимо, кавалеру с детства накрепко вбили, что реальный пацан должен быть со всеми подчеркнуто вежлив, хоть и чисто по форме. И что особенно тщательно надо фильтровать базар с чертями – их такая вежливость хуже плющит всего, хотя чисто формально им оказывается уважуха.

- «Мюжик» в поле пашет, машута. – удачно попав в приторно-ледяной тон, ответствовал взбешенный до искренней радости Марат. – А кобылку эту я уже под себя забил, так что ступай сама. И эта, затычку вон подбери.

Никак не ожидавший такой обороточки кавалер приоткрыл было хлеборезку, захлопнул, и снова приоткрыл; крупные красные пятна прихотливо разбежались по припудренной коже.

- Ну бродяга, даешь ты стране угля! – раздался откуда-то сзади приглушенный голос зыгана. – Это ж монсеньер Анонис, муркотер Его Блатычества! А ты его чуть ли не сцаной тряпкой по мусалам… Ну эта, жив останешься – считай уболтал, сброшу тебе пять монет!
- Пять с половиной! – весело гыгыкнул Марат, вытягивая из-за голенища акинавца, так как опомнившийся муркотер начал деловито сымать портупею, всем видом показывая, что сейчас кое-кто будет распущен на лямки, а вокруг как-то стих шум базара и образовалось кольцо охочих до зрелищ зевак.
- Объявитесь напоследок. – презрительно бросил противнику муркотер, приняв угрожающе выглядящую позицию.
- Тебе зачем, Маш? – картинно удивился Марат, давя противнику на психику. – Ты ж последнюю минуту пейзаж поганишь, брось уже замашки-то прокурорские. О чем-нибудь подходящем подумай, «есть ли жизнь после жизни», или еще там чего.
- Надо же знать, с кого я ща спрошу по полной.
- Да пожалуйста. – смилостивился Марат. – Я Марат Бугульма де Цвайбире. А как ты отзывался, мне неинтересно. Хы, спросит он, «по полной»…
- Это еще где? – с очень столичным видом фыркнул муркотер, презрительно глядя на Маратова акинавца. – Неподалеку от Мух-де-Сраньска, надо полагать? Или в еще более глубокой провинции, где даже не принято носить шпаги?
- Ты вроде тут получить с кого-то собирался, нет? А насчет указки или че это у тебя, удочка такая? – ты не заморачивайся, я и нормальной пиковиной тебе отвечу. – оборвал разглагольствования Марат, по-кочергински приветливо улыбаясь противнику. – Ну? Кому стоим-то? Или передумал?

Однако первый же удар заставил Марата резво отпрыгнуть и подсобраться: шпага мощно пропела у самого носа, обдав лицо холодком и едким запахом точильного камня. Этот удар был вовсе не шутейным, и противник намеревался не просто поцарапать Марату морду и попытаться съехать на дружбу-семечки; ему явно хотелось снести с плеч горемычную Маратову башку.
За первым размашистым ударом тут же последовал второй, третий – муркотер решительно жал Марата, не давая не то что напасть, а даже как следует приблизиться к себе. Пригибаясь, отшатываясь и пропуская, Марат угрюмо убеждался, что минимум половина понтов совсем не зря надувала щеки противника – как все-таки ловко этот чертов баклан орудует своей метровой заточкой. Вдоволь напрыгавшись под ударами врага, Марат понял: а ведь пора, а то ща я так вконец запыхаюсь, и принялся вылавливать вражеские замахи, подгадывая выставить акинавца на пути самого мощного удара. Здоровенный, с лезвием в семь с четвертью цюней акинавец мигом показался Марату детским складышком – до того страшно свистела длиннющая мойка муркотера, пролетая подчас на палец от таких мягких и беззащитных пальцев, почти никак не защищенных маленькой круглой гардой фасонистого кинжала.
Однако глаза боятся, а руки делают, и Марату наконец удалось подловить ловкого засранца на не слишком осмысленном движении. Сыроватая и беспородная углеродистая сталь беспомощно хряпнула о несокрушимый булат, добытый в сердце древнего континента и любовно, с молитвою прокованный седыми мастерами с далеких островов. Недоуменно повертев в руках бесполезный обрубок некогда нарядной шпаги, обезоруженный муркотер схватился за свой излишне нарядный кинжал – но было понятно, что с этой не шибко привычной пиковиной, да супротив реальной бакланки, облагороженной несколькими годами Вовинам Вьет-во-Дао, муркотеру не протянуть и минуты. Это сразу почуяли и зрители: ставки, спустившиеся за время вынужденных маратовых попрыгушек до восьми к одному, махом перевалились к пятнадцати, но уже за Марата.

- Ну че, сука, все? Недолго музыка играла, да… – жизнерадостно ощеряясь, Авторитет выдохнул в лицо противнику близкую смерть. – Иди сюда, моя прелесть!

Марат был полностью уверен в дальнейшем, он уже видел внутренним зрением всю картину на полминуты вперед: вот сейчас надо чуть подернуться, чтоб этот малехо шугнулся да сосборился, он сместится влево, чтоб вон та бочка за спиной не оказалась; и вся масса соберется у него на правой ноге – тут-то я ему с ножа по шнифтюкам брызгану, он назад – а я ему с ноги да в чашечку без замаха, и все, тушите свет – ведите Люсю…
Однако справедливым, но немножечко кровожадным планам сбыться не довелось – уже практически выходя на удар, Марат остановился в недоумении: противник, глядя куда-то за спину Марата, поспешно прятал свой перегруженный золотыми цацками свинорез, а некоторые зрители, чья наружность наводила на мысли о ночном характере основного места работы, поспешно забирали у букмекеров причитающееся и торопливо забуривались в толпу. Происходящее очень здорово смахивало на Тишинку конца девяностых, к выходам с которой нежданно-негаданно подлетели бело-голубые автобусы с ОМОНом.

- Эт че за движняк? – почти мирно поинтересовался запыхавшийся Марат у недавнего соперника.
- Шмурдейцы, кто ж еще… – муркотер, успевший натянуть свою синюю рубаху, с ненавистью выплюнул тягучую от прыготни слюну. – Ты щас обожди, не дергайся. И железо спрячь, потом все дорешаем. А то у них базар короткий, вздернут прямо здесь, где стоишь.
- Это что ли вон та группа в красных купальниках, которые сюда от шашлычки ломятся? А с какой это радости? – изумился Марат. Мы ж промеж собой разбираемся, кому какое дело?
- Ты, похоже, и вправду с Мух-де-Сраньска. Че, не в курсах за прогон, который поганец Рыжевье тишком подсунул Его Блатычеству? Насчет того, что резаться никому нельзя в общественных местах?
- С Урюпинск-де-сен-Мер. – злобно отрезал Марат. – Ты эта, не гарцуй, поясни нормально. Откуда мне знать про ваши местные замутки, я только вчера приехал!

Муркотер бросил выгинаться и вкратце растележил Марату, что это за потные рыла в красных рубахах направляются сейчас к ним, расталкивая лошадей, продавцов и покупателей. История была стара как мир: синяя масть режется за точки с красножопыми, причем красножопые имеют за собой немаленькую шишку в администрации и поэтому типа следят за порядком.

- А-а, понял. СэВэПешники, короче. Жопу рвут за показатель. Сука, везде одно и то же.
- Короче, ща съезжаем по несознанке – типа я не я, жопа не моя, никто тут железом не махал. – быстро проинструктировал недавнего противника муркотер. – Залупаться не вздумай, чтоб у них лишнего повода не было, а то обоих удавят, не шучу нисколько. Наших поблизости никого нет, поддержки никто не кинет – а у старшего этих мусорил, де Зассака, ко мне всегда вопросы не переводились, там уже чисто личное… Все, идут, улыбаемся.

Толпа раздалась, и на краю намеченного ею круга словно остановилась покурить первомайская демонстрация, в глазах Марата аж зарябило от красного. Из красных рядов выступил вперед невысокий жилистый пассажир, с типично ментовской цепурой поперек фанеры – толстенной, но какой-то слишком уж темноватой и сделанной явно на коленке. …Ибипед, сто пудов Ибипед… – мелькнуло в голове у Марата. – …Денег чисто за вес, и то половина фуфла…

- А-а-а! – гнусно пропел красножопый. – Кого я вижу! Снова монсеньер Анонис, и снова бардак и беспредел!
- Никакого беспредела, де Зассак. – высокомерно обронил муркотер, делая вид, что стоит тут чисто ради наблюдения за снующими в небе ласточками. – Тебе опять кажется. Ступай проспись, и бардак с беспределом займут свои обычные места у тебя в голове.
- Ты чо блатуешь, бычара?! – неподетски вызверился на муркотера красножопый. – Это типа не ты тут тока что махался вот с этим лошком?!
- Э, ты! За метлой смотри! – не стерпел Марат. – Лошара вон в луже живет, нагнись да зацени, если по лохам соскучился! Никто тут не махался, окстись!
- Ага! Вы тут друг другу массаж делали! – победно заржал над собственной шуткой юмора Зассак.
- Простаты! – давясь гоготом, добавил кто-то из краснорубашечных.
- Не, десен! – нашелся еще один остроумец.
- Ты. Пристяжь уйми свою. – уже серьезно посоветовал Марат Зассаку. – А то щас как старший ответишь.
- Щас ты на веревочке повиснешь, если хоть один звук из твоей пасти услышу. Стой и не отсвечивай, понял? – так же тихо и серьезно прошипел Марату мусорок, сбросив придурошную маску, и переключился на муркотера. – А ты, голубая масть, попал наконец-то! Попал по всей форме. Долго я ждал, чтоб все по букве вышло. И тебе, салопар, долго фартило, да… Но вот, как видишь, и дождался. Сколь веревочка не вейся, а все равно и ты копытами догоцался – вот тебе и «в местах торга и иных собраний», вот тебе и «обоюдное применение шпаг при разборе чисто гражданских непоняток»…
- Эй, не было никаких непоняток, не было и нарушений. – ухватился за шанс Марат, поняв по тону, что именно Зассак сейчас цитирует, и решительно ломанулся в неосмотрительно предоставленную лазейку. – Никто тут шпагами не махал. И вздергивать меня ты упаришься, мастью ты не вышел, Авторитетов без разбору вешать. Мы с братухой Анонисом чисто так, размялись без намерений. Скажи ведь, братан! – Марат тут же по-приятельски приобнял муркотера за плечо и малость подтянул к себе, изображая старое корифанство.
- Да, Зассак, есть такое. – натужно улыбаясь, выдавил муркотер. – Опять ты все попутал, дубина. Два авторитета изволили развлечься, и рубилова никакой разбор не подтвердит, так что остынь.
- Да-а-а?! А кто тут хлестался? У меня сигнал есть, все оформлено! – заревел Зассак, чувствуя, как нехорошо выворачивается ситуевина.
- Да никто тут не хлестался! – уже понаглее, делая невинно оскорбленный вид, забуровил Марат, не давая противнику выдохнуть. – Я вон братухе чисто показывал, как заморские пацаны на пиках режутся – из путешествия еду, посмотрел там всякого, а братану интересно стало. Видишь же, ни крови, ни даже клифтов покоцаных? Видишь? Так что ни орудия, ни самого события! Да у меня даже шпаги с собой нет, а Анонис вон еще вчера свою сломал, и как раз на кузню ее тащил, когда мы тут пересеклись. Так что отдыхай, крылатый.
- Точно, Зассак. Тебя на любом разборе засмеют, как же ты так нарушителей Прогона поймал, а у них даже шпаг не оказалось… И поедешь ты, помяни мое слово, куда-нибудь в Провоньс дослуживать, с соответствующей пенсией и пайковыми. – в своей высокомерной манере завершил обсёр Анонис. – И не пятнай тут авторитетского своими домыслами, раз ни хрена обосновать толком не можешь. Понаберут, понимаешь, из деревень…

Видимо, про «понаберут из деревень» угодило аккурат куда надо, так как красножопый побагровел еще больше, хотя уже и без того напоминал огурец. Злобно мотнув башкой своей шобле, типа «все, уходим», Зассак малость приотстал и, злобно сверля обоих свежеотмазавшихся залетчиков, прошипел:

- Ниче, отморозь, пересечемся как-нибудь не при исполнении…
- Что ж тебе, родной, мешает? – с хорошо поставленной беспечностью отозвался муркотер. – Или шибко занят? Смотри, сгоришь на службе.
- Хы, зашугал шахтера глиной. Пересекайся, но тогда чисто базаром не съедешь. – угрюмо буркнул Марат, чувствуя, как обильно выступает под рубахой пот облегчения.

Оставшись вдвоем посреди вновь забурлившей своими делами толпы, Авторитеты коротко глянули друг на друга, обоюдно признавая имевший место инцидент исчерпанным – ибо гавна под только что имевшим место прессом ни с кого не проступило. Но у Марата все еще звучало в ушах высокомерное «ступай» и «нет поручений», а муркотер нифига не забыл «машутку с затычкой», и посему недавние противники предпочли по-быстрому раскланяться:

- О как у вас тут все… Дожили, уже и Авторитетам нельзя друг с друга получить.
- Да вроде как и Прогон-то по делу, по чесноку уж ежели… Временная мера: у нас кипиш тут с одними. Типа воюем. – нехотя признался муркотер. – Ведь на самом деле, кто Хренцию отмахивать станет, если мы друг друга тут перережем. Но вот что этим рылам дали состоятельность за исполнением смотреть, это неправильно вышло. Видел же рожи? Прям так и хочется назло им с кем-нибудь зацепиться… Да, кстати, купил бы ты шпагу, а то тебя так опять кто-нибудь с сохатой мастью попутает.
- Да ниче, пусть путают, мне пояснить нетрудно… Ладно. Пойду, поищу, куда этот чертов зыган ту рыженькую уволок. Ты не видал, кстати?
- Не. Я только видел, что все зыгане подорвались, как только красножопые подкатили. А что, куда – не смотрел. Ну, бывай, удачи.
- Давай, и тебе фартов.

Срочно в книжные, всем купить по три экземпляра “Сказки” – это и лучший подарок, и сам не пожалеешь!!!
А дашь корешку почитать – зуб даю, хуй он тебе ее вернет!!! Имей в запас!!!
Ну а если влом обуваться, “Сказку” мона влегкую купить в !!!

PS. А вот и картинка: